Иваницкий: о «мыльном пузыре» олимпийского движения и жизни

Александр Владимирович Иваницкий — это не только борец-тяжеловес и олимпийский чемпион Токио-1964, живая легенда советского спорта, главный редактор спортивных программ Гостелерадио СССР, основатель спортивной журналистики в Советском Союзе. Алексендр Иваницкий — это незаурядная личность, на протяжении десятилетий бьющаяся за возрождение дворового спорта. Это авторитетный человек, к мнению которого прислушиваются.

ivanizkii_sssr

4 марта 2018 Александр Владимирович дал интервью Общественному телевидению России в программе «Моя история», которое мы с удовольствием приводим.

Также мы рекомендуем к прочтению следующие интервью Александра Владимировича по различным актуальным темам журналистика и здорового образа жизни:

Александр Иваницкий: «Рекламные деньги затмили будущее спорта»

Александр Иваницкий: «Технику речи комментаторам преподавал правнук Льва Толстого»

 

* * *

Дмитрий Кириллов: Вы четырехкратный чемпион мира, олимпийский чемпион доказали всему миру, что тяжеловесы — это не бесформенные толстяки?

Александр Иваницкий: Первым доказал это Юрий Власов, а мы с Медведем это поддержали, разнесли эти пивные животы, как мы их называли, «беременных» тяжеловесов в клочья!

Дмитрий Кириллов: С 62 по 66 год вы не проиграли ни одного боя.

Александр Иваницкий: Я не проиграл ни одного боя ни одному иностранцу и более того, ни одного очка. И в принципе, чтобы телезрителю было понятно, этот боксер, который выступал в течение десяти лет, который не пропустил ни одного удара на ринге.

Дмитрий Кириллов: Свою золотую олимпийскую медаль вы держите дома на самом видном месте?

Александр Иваницкий: Я терпеть не могу квартир спортсменов, которые из себя делают музей.

Дмитрий Кириллов: Вкус блокадного хлеба можно забыть?

Александр Иваницкий: Конечно невозможно, просто исключено.

Дмитрий Кириллов: Хозяин патефона, умерший во время переправки по дороге жизни, спас вам жизнь?

Александр Иваницкий: Так и получилось, потому что только благодаря патефону нас пустили в набитую до отказа избу переночевать.

Дмитрий Кириллов: Свою жену вы очаровали умным видом, шапкой-пирожком и толстым профессорским портфелем?

Александр Иваницкий: А потом я ее напугал, потому что на следующее свидание я явился в армейской форме в кирзовых сапогах, шинели и шапке-ушанке.

Дмитрий Кириллов: Вас называют отцом основателем спортивной телерадиожурналистики в Советском союзе. Вы научили телевизионщиков правильно снимать спортивные состязания?

Александр Иваницкий: Я создал специфическое спортивное телевидение в своей трактовке.

Дмитрий Кириллов: Ваша вторая олимпийская медаль за Олимпиаду-80, это победа не в спорте уже, а в жизни?

Александр Иваницкий: Я так считаю, потому что я однократный олимпийский чемпион, но я сам себе присвоил золотую олимпийскую медаль за московскую Олимпиаду, это было тяжелейшее спортивное мероприятие, и я этот экзамен выдержал.

Дмитрий Кириллов: Ваш прадед общался с Гоголем?

Александр Иваницкий: Вы знаете, у меня такое впечатление, что да.

Дмитрий Кириллов: Вы заядлый грибник, ваш личный рекорд 250 белых!

Александр Иваницкий: Я шесть часов без присяду в лесу на тридцатиградусной жаре, небритый, потный и очумевший.

Дмитрий Кириллов: Олимпийское движение разваливается?

Александр Иваницкий: Оно лопнет, в моем понимании это мыльный пузырь, шоу, должен лопнуть.

Дмитрий Кириллов: Отстранение наших чистых спортсменов от Олимпиады – это вина спортсменов?

Александр Иваницкий: Это политические игры, большие политические игры прежде всего!

Дмитрий Кириллов: Как ребенок, переживший блокаду, становится олимпийским чемпионом, огромным тяжеловесом по вольной борьбе? Как спортсмен вдруг становится пишущим журналистом, становится руководителей огромной редакции Гостелерадио и все это — ваша жизнь?

Александр Иваницкий: Мне было четыре года, когда я оказался в блокаде, я помню всё, день за днем, как мы в темной комнатушке, окна заклеены, полоски бумаги, чтобы от взрывов не разнеслись, коптилка на столе, приходит мама в тулупе, потому что она служит бойцом гражданской обороны, она на крыше дежурит вот эти зажигалки, их нужно схватить щипцами железными, засунуть в ящик с песком, или выбросить во двор, ставит винтовку в угол и кормит нас щами из хряпы. Хряпа – это нижний лист капусты, темно-зеленый не съедобный, ее колхозники даже на корм скоту никогда не брали. Хлеб 125 грамм, мама режет кусочек ножом, хлеб серый и липкий, на ноже остается плёночка и вторым ножом она ее счищает, и мы с братом не то что деремся, а мы должны поделить эти стружечки между собой, потому что это наша добавка.

Голос за кадром: То, что Саша и его семья выжили во время блокады — настоящее чудо, он не умер от голода, хотя был полностью истощен, он не замерз во время переправы по дороге жизни, хоть шанса спастись не оставалось.

Александр Иваницкий: Мы 27 января подъезжаем к Ладоге, пропускной пункт и у отца не оказывается, он забыл на работе удостоверение, разрешающее проезд через Ладогу, а это смерть уже в этот момент, потому что бензина в машине нет, вернуться назад невозможно, мы под брезентом, холод лютый и подходит постовой, открывает брезент и видит нас – детей, закутанных в платки и пропускает машину. Пропускает машину в колонне, потому что одиночным машинам не разрешалось, машина должна была двигаться в колонне и с синими подфарниками чтобы самолёты, они даже ночью летали бомбить, если фара горит нормально, это заметно, а если покрыть синькой, то почти незаметна машина сверху. Мы пересекаем Ладогу и нас нет в списке тех, кто должен был эвакуироваться. Тоже беда, никуда не пускают, все бараки забиты доверху, в машине оказывается, умер человек, а когда я переезжал через Ладогу мне что-то в бок все время давило, я был рядом с этим человеком, он на меня наваливался. Приехали и его куда-то нужно девать, его вещи, у него и вещей нет, только этот патефон и нас в одну избу не пускают, в другую и в крайней избе хозяйка за этот патефон пускает нас переночевать. Можете представить избу, в которой ступить некуда, там эвакуированные, там солдаты. Хозяйка со своими детьми и нам расчищают место на печке! На горячей печке и дают по несколько ложечек каких-то щей и отец смотрит на меня и впервые в жизни он просит у меня: «Дай и мне глотнуть глоточек». Вы понимаете, вот этот голос отца, его взгляд, его просьба, они запоминаются на всю жизнь. Патефон спас не только меня, но и всех нас, и мы попали в поезд, потом в госпиталь, а дальше выжили.

Голос за кадром: После войны, пережившему блокаду, страдавшему от малокровия, Саше Иваницкому было не до спорта – по лестнице было подняться тяжело, а он мечтал, что обязательно станет сильным и старательно гонял мяч во дворе со всеми мальчишками.

Александр Иваницкий: Я услышал голос Бога! Я боялся спорта, тем более тяжелой атлетики, тем более борьбы, запретил себе об этом думать, рассуждать, а вот внутри что-то такое глухое сидело и толкало меня я уходил в лыжи, в шахматы, в волейбол, фехтование, а меня всё время: «Иди в эту дверь». И я это услышал!

Голос за кадром: Переступив порог спортивного зала, Саша Иваницкий встретил тренера, перевернувшего всю его жизнь: талантливого рослого паренька разглядел легендарный Сергей Андреевич Преображенский. Защитник Ленинграда, мастер спорта по гребле, велоспорту, лыжам, кумир всех ленинградских мальчишек! Он знал главный секрет – как вырастить из обычного ребёнка чемпиона и ровно через два месяца после начала тренировок, Саша Иваницкий становится чемпионом Ленинграда по самбо среди юношей.

Александр Иваницкий: В советском спортивном движении выпало такое понятие как тренер–батя. Вот после войны это была характерная фигура для спорта, он был отцом для всех своих подопечных учеников, потому что у большинства не было отца, они погибли на фронте, поэтому тренер был опекуном, наставником, учителем — это больше чем тренер.

Голос за кадром: Преображенский – великий тренер, он готовил спортсменов к пяти олимпиадам. Будучи разносторонне образованным человеком, заражал своих воспитанников не только любовью к спорту, но еще и к живописи, литературе и музыке. Приняв предложение работать в ЦСК, Преображенский переезжает в Москву и берет с собой любимого ученика – Сашу Иваницкого. В своей семье, где жена и две дочери, находит ему место: кормит, поит, одевает, воспитывает будущего чемпиона мира.

1961 год, первый мой чемпионат мира я еду туда, даже не думая о первом месте. Если бы кто-то мне сказал, что я должен завоевать первое место, я бы проиграл в пух и прах.

Дмитрий Кириллов: Все равно должен быть какой-то человек, который сказал бы: «Саша, вперед, у тебя все получится». Кто это был?

Александр Иваницкий: Тётка! Абсолютно никакого отношения не имеющая к спорту, жена дипломатического работника. Мы приехали в Тегеран на встречу, на одну из моих первых загран. командировок, встреча сборной СССР со сборной Ирана, фанатики борьбы первостатейные! Стадион орет: там Тахти – знаменитый борец, шах Ирана выходит – молчит стадион, а он выходит, взрывается стадион! Я боролся очень коряво, как мне казалось, схожу с пьедестала, корреспондент прорывается ко мне и говорит: «Саша, вы знаете, в вас есть искра божья»! Я был так удивлен, что ни тренер, ни мои друзья, никто этого не говорил и я запомнил, она оказалась права.

Голос за кадром: Победа Александра Иваницкого в Токио стала сигналом всему миру, что в борьбе у тяжеловесов на долгие годы установилось безоговорочное лидерство Советского Союза и главный виновник – молодой атлет в очках с толстыми линзами, похожий скорее на студента филфака, чем на борца. Иваницкого боялись, поскольку его поединки напоминали хорошо разыгранные шахматные партии. В бою он угадывал что же будет дальше, буквально считывал информацию с соперника, а в жизни все чаще задавал этот вопрос уже не сопернику, а себе самому.

Александр Иваницкий: Я пришел к пониманию, что спорт заканчивается, а я нулевой, а что я могу в этой жизни делать? Образования настоящего нет, профессии настоящей нет, тренеров из спортсменов как правило, не получается, а мой брат, который стал инженером, уехал строить плотину, он все время рос, рос, рос, понимаете, он с нуля великолепный строитель, уважаемый человек и профессия в руках. Поэтому я начал себя сознательно готовить к будущей профессии. Все на сборах тренируются, а я, как капитан команды организовываю встречи наших спортсменов с отдыхающими санатория. Приезжаю, договариваюсь, привожу команды, выступаю, приемы показываю. Я сажусь писать статью: пишу статью в газете Советский спорт — одну, вторую, третью, еду на соревнования не бороться, а как корреспондент советского спорта. То есть я заранее, не понятно к чему, но себя готовил.

Голос за кадром: Трамплином к телевизионной вершине для Иваницкого стала работа в ЦК ВЛКСМ, настоящая школа в управлении людьми, но и там не обходилось без курьезов.

Александр Иваницкий: Я отвечал за культурную программу от комсомола поехал и среди туристов было очень много спортивных работников областных районных, они желали посмотреть один фильм где-то на краю города и руководители поручили мне возглавить эту поездку. Я никак не мог понять почему мы едем куда-то за город смотреть фильм, а мне шепнули что это порно фильм. Все захотели посмотреть порнуху, набитый автобус, мы приезжаем. Я купил билет, смотрю, когда начнется порно, 10 минут нет, 20, 30, наконец появляется молодая женщина в пеньюаре, угадывается вроде силуэт обнаженной женщины, когда я снова вижу этот эпизод я понимаю, что я просмотрел уже фильм до конца и пошел на второй круг. И вдруг меня осеняет, что в католической Мексике, греческий кинофильм, вот это была самая жестокая порно сцена и что пора уже уходить из зала, я ухожу из зала, на меня набрасывается водитель мексиканец, говорит, что автобус арендован до 12 ночи, а уже 12 ночи «я вас сейчас брошу всех здесь», у меня человек 40 туристов, возвращаюсь в зал, становлюсь в проходе, складываю руки в рупор и кричу: советские туристы на выход! Что тут началось в зале в кино, вышел и на меня насели все руководители так называемого спорта: Это нехорошо, это некрасиво, дискредитация советских людей». Когда мы вернулись, все эти 40 человек пошли к нашим секретарям ЦК Комсомола и рассказали такое обо мне, что моя комсомольская карьера на этом закончилась.

Голос за кадром: Но организаторский талант не утаишь. Через несколько лет Александр Иваницкий возглавил главную редакцию спортивных программ Гостелерадио СССР. Ему была поручена вся телетрансляция Олимпиады-80, можно сказать, что мир увидел Московскую Олимпиаду глазами Александра Иваницкого.

Александр Иваницкий: Вот я, не имеющий никакого режиссерского образования, никакого журналистского образования, спортсмен, прихожу и начинаю смотреть со стороны, а что такое спортивное телевидение. И понимаю, что самая главная камера – это первая сверху показывает, как играют футболисты, она самая главная, не дай бог ее тронуть. Я говорю: «А почему она самая главная»? Мне объясняет опытный режиссер спортивный: «Должна же быть видна комбинация, если упустим как забьют гол – это страшно, катастрофа». Я про себя думаю: спортсмен на поле себя никогда не видит с высоты птичьего полета, что из этого следует, что спортсмен самый несчастный человек, но я то знаю те эмоции, которые происходят  в поле, когда ты видишь противника лицом к лицу, я начинаю рассуждать вслух вместе со своими комментаторами, с этими  режиссерами и говорю: «Скажите пожалуйста, а если мы сделаем так: у нас будет крупный план, вы показываете забили гол – огорчение вратаря, или ликование того, кто забил, беснование трибун, выплеснули эту эмоцию на экран». Я год ломал хребты спортивным режиссерам и наконец сломал.

Потом мы устроили очень любопытную вещь, мы в Останкино пригласили все ведущие телекомпании мира, всех ведущих спортивных режиссеров и наш режиссер выходил и докладывал, как он будет показывать гимнастику. И все его драконили, а он должен был отстоять свой проект, и они отстаивали! Поэтому у нас появился крупный план, весь спортивный мир начал исповедовать нашу концепцию, они не знали, что мы ее изобрели. Олимпийские игры вообще я сравнил это с какой-то военной, крупномасштабной операцией, потому что нужно перестроить город, проложить новые эстакады, построить гостиницы, колоссальное количество спортивных сооружений, аэропорт, продумать логистику. Это действительно крупномасштабная операция. Ну Сочи – весь город же переломали, и ты в этом участвуешь, ты вроде бы не главный, но оказывается, что когда ты подходить к пику, то спортивная редакция должна создать для всего мира так называемую международную картинку и все это будет показано в Америке, Мексике, в Австралии, по этой картинке будут судить о нас.

Голос за кадром: По картинке судят и в наши дни, спустя почти 40 лет роль СМИ в информационных войнах только усилилась. Тому пример – прошедшая зимняя олимпиада в Южной Корее.

Дмитрий Кириллов: Такое ощущение что вот этот лозунг: «О спорт, ты — мир» как-то утратило свою силу, такое ощущение, что олимпийский комитет совершенно уже не тот.

Александр Иваницкий: Мы очень далеко ушли от идеала, Олимпиада превратилась в громадное шоу с бешенными доходами, МОК – одна из богатейших международных организаций, самое любопытное в моем понимании, они торгуют воздухом, пятью кольцами, у них ничего нет.

Дмитрий Кириллов: Продажа колец.

Александр Иваницкий: Да, причем продают за бешеные деньги и не понятно по какому принципу компонуется программа, мне нравится кёрлинг, я с удовольствием смотрю как проходят эти соревнования, но главный принцип любого соревнования, который претендует на включение в Олимпийские игры – массовое распространение и прежде всего среди молодежи. Если посмотреть на Олимпиаду внимательно, летнюю тем более, есть олимпиада для очень богатых и состоятельных людей. Яхты для богатых, гольф для богатых, скачки для богатых, наша Батурина, президент нашей федерации конного спорта, она не была допущена даже в этот круг. Женщина, которая входит в список Форбс, ее туда не пропустили, там очень состоятельные люди. Есть Олимпиада для негров — бокс, длинные дистанции, эстафеты, есть Олимпиада для северных стран — лыжи, хоккей, для Швейцарии, Германии, Франции — горные лыжи, для Голландии коньки, на самом деле, она очень разрозненная и разбита на непроходимые границы, поэтому это очень своеобразное мероприятие, на сегодня они неподъёмные. Думаю, что Южная Корея прогорит на Олимпийских играх, как прогорела Греция, как Бразилия, в Бразилии просто бунты были против того, чтобы проводить Олимпийские игры в Рио-де-Жанейро. Сегодня поднять летние игры и зимние могут позволить себе пять – шесть индустриально развитые державы, а все остальные…

Дмитрий Кириллов: Если говорить о спортсменах, которые всю жизнь мечтают об этой Олимпиаде, каково услышать «Ты не едешь»? Мы слышим, что на западе говорят: «Виноваты ваши чиновники спортивные, спросите у них в чем дело», ответ мы не получаем.

Александр Иваницкий: Вы знаете, это какая-то громаднейшая закулисная игра, которая нам абсолютно непонятна и то что Мутко и Жукова молчат, может быть и не случайно они молчат, понятно, что это атака на наш престиж, потому что подмочит репутацию России, репутацию Путина перед выборами, на это бросаются все силы и что на самом деле происходит, друг нам Бах, или враг, ставил он нам палки в колеса или не ставил, мама родная, там еще разбираться и разбираться, что на самом деле происходит ведь и Путин молчал, он до последнего момента, отправляя ребят на Олимпиаду сказал: «Простите, мы не сумели вас защитить». Конечно проспали, конечно нужно было раньше подавать в суды, проходить все арбитражи, но на самом деле это такая многоходовая комбинация политическая, что нам в ней еще разбираться и разбираться.

Дмитрий Кириллов: Это часть информационной войны я так понимаю?

Александр Иваницкий: Часть колоссальной многоходовой комбинации.

Голос за кадром: То, что Иваницкий – абсолютный победитель, сомнений нет, но ни одна победа не может сравниться с той, что была одержана им 60 лет назад. Это была судьбоносная встреча с будущей женой Татьяной.

Александр Иваницкий: Я ехал в метро поздно вечером, шла девчонка в куртке с коньками зимой, румяная. Она была настолько красивая, что на нее было невозможно смотреть, я отвернулся и смотрел на нее в оконное стекло вагона. Мы вышли вместе на Соколе, ей в одну сторону, мне в другую, но я почему-то решил сесть вместе с ней в троллейбус. Доехали до конечной остановки, она пошла по тропиночке, я за ней, мы вошли в подъезд, и я никогда в жизни ни с одной девушкой не заговаривал на улице. Меня должны были или представить, или познакомить, у меня не было слов, все было дурацкое: «Скажите, как пройти, который час» — это дурацкие вопросы. И я в полном недоумении, что мне делать… Она обернулась, посмотрела на меня, я сказал: «Вы меня сюда завели, вы меня должны отсюда и вывести». А совсем недавно понял, что все было совершенно по-другому: все было благодаря Пушкину. Послевоенный Ленинград, Лиговка, рядом барахолка, отец ходит туда чтобы купить продуктов, но приносит, как правило, книжки. Коммуналка, какая там библиотека и первая книга, которую он принёс, это был юбилейный сборник, посвященный столетию со дня смерти Пушкина 37-й год, я заболел, второй класс, читаю еще с грехом пополам, телевизора нет, радио нет, делать нечего, я беру эту книжку и начинаю листать, смотрю и вдруг мне попадается женщина: тонкая талия, диадема, волосы, божественное явление. Второй класс, что я понимаю в женщинах, во мне еще не бродят никакие гормоны, я пролистываю и снова возвращаюсь к этой женщине, потому что ангельский образ. Наталья Николаевна Гончарова, ее знаменитый портрет и, когда я увидел свою Татьяну, я понял, что она один к одному была похожа на Наталью Гончарову и что вот это подарок Пушкина.

Дмитрий Кириллов: Через сколько лет вы наконец поняли.

Александр Иваницкий: Через 60 лет я понял почему я пошел за ней, кто меня заставил, как бы в меня была заложена вот эта программа, как она сработала неожиданно, я сейчас, если приезжаю в Михайловское, кланяюсь низко Александру Сергеевичу Пушкину.

Дмитрий Кириллов: За такой подарок.

Александр Иваницкий: За такой подарок, да.